Ряды режиссеров каменского театра пополнил молодой Борис Рева, приехавший из Павлограда. Сейчас он ставит в нашем театре романтическую мелодраму «Последняя женщина сеньора Хуана». «5692» решил познакомить наших читателей с новым режиссером, и узнать о его творческой жизни. – Как попали в наш театр? – Я родился в мире театра. Сам я из Павлограда. Все мое детство прошло в павлоградском театре им. Б.Захавы, который создал мой отец и, руководит им по сей день. Этот театр вырос из студии, в которой и проходило мое детство. Хотя, в театр я попал не по своей воле. Мама была заведующей отделом культуры павлоградского района, папа – заслуженный деятель искусств Украины. Они для меня всегда были большими авторитетами. Все, что они делали – впитывал. До 9-го класса мечтал стать художником. Потом понял, что это очень сложно, и решил заняться тем, что мне больше знакомо – театр. Оказалось, что это еще сложнее. Но, интерес к процессу возрастал. Стал участвовать в детских спектаклях, а потом поступил в театральный колледж на актерский факультет. После этого я не планировал продолжать обучение. Но, когда был в Киеве, родители попросили узнать, условия приема в Киевский национальный университет театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого. Оказалось, что нужно было пройти прослушивание. Я его прошел. А еще узнал, что в числе преподавателей будет известный режиссер Эдуард Митницкий. И тогда я просто загорелся, но, учеба была жесткая. На третьем курсе к нам на учебу пришел мой хороший друг Александр Варун (режиссер-постановщик каменского театра, – прим. ред). – Расскажите о своих предыдущих работах. – Когда закончил колледж, поступил на службу в павлоградский театр им. Б.Захавы. Там взял на себя студию, преподавал основы актерского мастерства, сценическую речь. Заочно учился на режиссуре в университете. И вот девять месяцев назад мне позвонил Саша Варун, и сказал: «Боря, а ты не хочешь в нашем театре что-нибудь поставить?» Первое время была паника, как так, уеду из своего города. Но, подкупило то, что с каменским театром я уже был знаком, видел ранее его спектакли. И здесь работают Сергей Чулков и Александр Варун. – Почему выбрали «Последнюю женщину сеньора Хуана»? И чем постановка будет отличаться от пьесы? – Сама пьеса – одна из лучших, которые я вообще знаю. Это потрясающая тема, это философский спектакль, это трагикомедия, тут можно копаться, нырнуть в психологию, и, увидеть там что-то новое. Мне тяжело ее ставить. Я молодой человек, а ставлю о жизни 50-летнего человека, причем, непростого человека, которого преследуют слава, известность, от которой он бежит. Но при этом, он – мыслитель, всю жизнь борется с несовершенством этого мира. Конечно, спектакль немного будет отличаться от пьесы. Во-первых, опыт, во-вторых, от актеров много зависит. – Пьеса Жуховицкого «Последняя женщина се-ньора Хуана» считается его лучшей работой. А для вас этот спектакль станет лучшей работой? – Если получится – конечно. Это моя первая работа в таком серьезном профессиональном театре. Театр Б.Захавы вырос из студии, там даже нет работников сцены, один костюмер. Это театр, который живет уже 40 лет, и который постоянно создают сами люди. Когда мы ставили спектакли, то мы сами устанавливали декорации, потому что кроме нас это некому было делать. А тут совершенно другая обстановка: здесь есть все то, что должно быть в нормальном театре. – Легко ли находить общий язык с актерами, особенно с теми, кто на своих ролях уже «собаку съел»? – Нет, нелегко. Тем более мне, человеку молодому. Задача в том, чтобы мы все выполняли одну задачу, чтобы результат был общий. Режиссер должен создать атмосферу, удержать ее, артисты имеют свою природу, они эмоциональны, они живут чувствами. Режиссер как придирчивый зритель, должен говорить о недостатках постоянно. – Когда вы смотрите спектакли, как зритель, у вас не возникает чувства, что-то поменять, или в таких моментах вы стараетесь выключать свои профессиональные навыки? – Чему-то учишься на других спектаклях, какие-то вещи становятся открытием, находишь идеи, до которых ты не мог додуматься. Но, на хорошем спектакле я отключаюсь. Я всегда плачу, когда вижу, что режиссер и актер добиваются общей цели. – На комедиях тоже плачете? – Комедии бывают разные. Кода учился в Киеве, смотрел много работ молодых режиссеров. Они все делали с современным подходом, пластически ребята добивались какой-то формы. Но, по сути ничего, кроме формы, там не было. Было много придумок, лишних движений. И в этот же период, попал на спектакль в киевский театр им. Франко, где играл Богдан Ступка, и для меня было потрясение, когда вышел артист, и просто стоял на месте, говорил текст. Он его до такой степени разобрал, что зал просто от смеха валился под лавки. А он просто стоял. – Как вы распознаете «своих» актеров? Нашли ли в нашем театре таких? – Нет. Такого быть не должно. С детства тянулся к талантливым людям. Когда ты начинаешь всерьез любить человека, то ничего хорошего из этого не выходит. Мой отец, как мне казалось, в детстве меня вообще не любил. Он не давал мне какой-то свободы как-то думать неправильно, что-то делать неправильно. И когда мне исполнилось около 20 лет, я понял, что он меня любил, берег. А если бы я был его любимчиком, я бы испортился и не работал бы сейчас в театре. – Кто ваш зритель? Это человек, который… – Это все. Все люди разные. Это относится и к режиссерам, и актерам. Есть люди, которые не должны этим заниматься. И я боюсь, что когда-то отнесу себя к этому числу. Поэтому, стараюсь учиться, слушать. – Какие работы в проекте? – Планы есть, но о них говорить нельзя. Даже сейчас я говорю про «Последнюю женщину сеньора Хуана», но мы еще лепим спектакль. И как любое строительство, ты всегда переживаешь до самого конца, получится, или нет. Пока есть только надежда и вера. – Чем любите за-ниматься в свободное от театра время? – Свободного времени особо нет. Люблю бокс, рисовать, занимаюсь спортом. Отец мой сам обустраивал наш дом, любит работать с деревом. Я перенял у него это дело. Когда есть свободные минуты, что-то сооружаю из дерева. Лавочку родителям делал, полочки, шкафчики.
